Психолог Пэр Эспен Стокнес [Per Espen Stoknes] объясняет, как изменить отношение к обсуждению проблемы изменения климата, чтобы воодушевиться к действиям.
Джилл Сатти [Jill Suttie] | 23 февраля 2018 года
Многие говорят, что они обеспокоены глобальным потеплением. Но как мотивировать людей действовать?
Предсказания конца света с затопленными побережьями, разрушительными ураганами и пожарами, а также гибелью всего живого, о чем регулярно пишет пресса, могут привести к «утомленности концом света». Под давлением несметного количества подобных сообщений даже благомыслящие люди могут начать избегать разговоров о поиске решений.
Пэр Эспен Стокнес, психолог и экономист, недавно ставший депутатом норвежского парламента [от Партии зеленых], изучает реакцию людей на сообщения о катастрофическом изменении климата. В своей книге «What We Think About When We Try Not to Think About Global Warming» (О чем мы думаем, когда пытаемся не думать о глобальном потеплении) он пишет о том, что мы можем изменить – как переосмыслить свое отношение к проблеме и преобразовать утомленность концом света в личные и общественные активные действия.
В своем выступлении на конференции «2017 TEDGlobal talk» Стокнес сказал, что «главным препятствием для решения проблемы дестабилизации климата является наш образ мышления». Я недавно имела возможность побеседовать с ним и расспросить более подробно, что он конкретно имел в виду и как мы можем с этим справиться.
Джил Сатти: Почему Вы считаете, что крупнейшим препятствием для решения проблемы изменения климата является наш образ мышления?
Пэр Эспен Стокнес: За 30 лет интенсивных научных исследований в области климата мы накопили достаточно знаний о нашей климатической системе и механизмах ее взаимодействия с атмосферными выбросами. Тем не менее, мы располагаем недостаточными сведениями о реакции людей на климатологию. Социологи, возможно, поздно пришли к такому выводу. Но, в конечном счете, мы, похоже, все больше приближаемся к консенсусу относительно того, как проводить социологические исследования – с точки зрения социальной психологии, социологии, политологии и т. д. – и применять их на практике. Переход от принятия во внимание одной лишь климатологии при изучении реакции на изменение климата осуществляется с опозданием и имеет крайне важное значение.
Дж.С.: Как следует говорить о проблеме изменения климата, чтобы привлечь большее количество людей для ее решения?
П.Э.С.: Более 80 процентов всех новостных и ведущих средств массовой информации нагнетают ситуацию вокруг приближающегося конца света или катастрофы. Психологические исследования показали, что чрезмерное акцентирование внимания на угрозе или катастрофе может вызвать у людей чувство страха или вины, или оба этих чувства одновременно. Однако эти две эмоции пассивны. Они разобщают людей и подталкивают их скорее избегать проблемы, а не пытаться ее решить.
Существует три основных способа формирования восприятия, которые, как представляется, позволят достичь лучшего взаимодействия и работают гораздо эффективнее, чем формирование образа катастрофы или других мрачных образов.
Первый из этих способов предполагает, что об изменении климата следует говорить как о проблеме, угрожающей здоровью людей, о которых мы заботимся, например, здоровью наших семей и детей. Мы не хотим страдать респираторными заболеваниями, поэтому всем нам необходим чистый воздух. Второй способ предусматривает освещение данной проблемы с точки зрения безопасности и страхования. Речь идет о том, чтобы быть готовым или подготовленным на случай, если что-то пойдет не по сценарию – подход к управлению рисками. Это работает с бизнесменами/финансистами. Они активно и профессионально работают с рисками и понимают необходимость страхования. Наконец, нам следует говорить о возможностях создания «умных» городов, зданий, лучших источников пищи, «умных» энергетических и транспортных систем, а также обо всех возможностях, которые могут улучшить нашу жизнь при условии внедрения этих технологий.
Если мы сможем подобным образом пересмотреть восприятие проблемы изменения климата в общественном дискурсе, мы станем испытывать меньшее чувство страха и вины, связанное с этим вопросом, все больше убеждаясь в «коллективной эффективности» и осознавая, что вместе, как общество, мы можем чего-то достичь. Чтобы переосмыслить это глубоко укоренившееся восприятие понадобится время. Для этого будет недостаточно одного лишь слогана или нового новостного заголовка. Речь идет об изменении представления людей о проблеме и ее последствиях.
Дж.С.: Какие психологические барьеры мешают людям сконцентрироваться на проблеме глобального потепления и ее решении?
П.Э.С.: [Помимо восприятия], еще одним барьером – возможно наиболее важным – является отдаленность. Когда мы говорим о климате, мы рассматриваем эту проблему в разрезе далекого будущего, как правило, речь идет о 2050 годе или более отдаленном периоде. Выбросы CO2 невидимы, проблема изменения климата находит свое отражение в каких-то других аспектах, а кто-то другой несет ответственность. Я уверен, что, если бы изменение климата было дурно пахнущей, коричневатой дымкой, которую какой-то тиран, сумасшедший или мошенник выпускал бы в мир, мы бы объединились и уничтожили его.
Но изменение климата не увидеть глазом, оно протекает медленно и не имеет запаха; если у нас и есть враг, то это мы сами. Мы чувствуем себя беспомощными, потому что последствия изменения климата в далеком будущем. Оно настолько большое, что, что бы я ни делал, я никак не могу повлиять на проблему – это не в моих силах. Итак, чем больше вы дистанцируетесь от проблемы, тем меньше вы заряжены на борьбу и тем меньше у вас желания принимать в этом участие.
Третий барьер – это диссонанс, который мы ощущаем вследствие нашего образа жизни, который мы строим на энергии из ископаемых видов топлива. Наши автомобили, продовольственная система, самолеты, здания и все мы находимся в зависимости от ископаемого топлива. И вдруг приходят климатологи и говорят: – Понимаете, нам следует отказаться от всего этого, потому что это разрушает атмосферу, и все вы принимаете участие в уничтожении планеты. Это создает внутренний конфликт между тем, что мы делаем, и тем, что мы знаем – диссонанс.
Большинство людей реагируют на диссонанс с помощью самооправдания – способов сказать, что мы все делаем правильно. Чтобы испытывать меньший диссонанс, я мог бы сказать, что, например, машина моего соседа больше моей, и что какой смысл в том, что я перестану есть мясо, если только я один буду делать это. Я всегда могу сравнивать себя с другими и обнаруживать, что они поступают хуже меня. Существует еще одна стратегия, которая заключается в том, чтобы усомниться в климатической науке в целом. В конце концов, во время ледникового периода тоже было глобальное потепление, но тогда не было машин и самолетов. Так почему сегодня мы виним во всем автомобили и самолеты?
Четвертый барьер – отрицание. Сегодня «отрицание» – это слово, которым злоупотребляют как пренебрежительным понятием. Только глупцы или заблуждающиеся люди, у которых нет правильной информации, полагают, что с климатом все в порядке. Но терапевты давно установили, что люди способны одновременно как знать, так и не знать о чем-то – располагать информацией, но жить так, как будто у них ее нет. Неудивительно, что мы склонны отрицать, когда испытываем трудности с тем, чтобы изменить наш образ жизни, и наука вызывает у нас страх или чувство вины.
И – последнее – самоидентификация. В Соединенных Штатах Америки, в частности, климатология тесно связана с однопартийной политикой и стала проблемой для самоидентификации. Я принадлежу к этой политической группе с определенными политическими ценностями, которые служат для меня ориентиром, а они говорят, что главная проблема – это правительство, или что чрезмерное регулирование угрожает моей личной свободе или свободному рынку. И тут появляются климатологи и предлагают решения, направленные на увеличение налогов и ужесточение регулирования для защиты атмосферы. Если это противоречит моим ценностям и моей самоидентификации, значит, такая наука является ложной.
Люди будут защищаться от фактов, угрожающих их самоидентификации. Это подкрепляется тем, что мы называем предвзятостью подтверждения. Мы все стремимся отыскать факты, информацию и экспертов, которые подтверждают наши ценности, и игнорируем факты и экспертов, которые противоречат им.
Дж.С.: Как можно обойти эти барьеры?
П.Э.С.: Мы уже говорили об изменении восприятия. Еще одним важным решением является использование силы социальных сетей. Климатологи, как ученые, полагают, что большинство людей рациональны в своем подходе к данным и обучению и им просто не хватает информации. Но на самом деле большинство людей в первую очередь социальные, а уж затем рациональные существа.
Когда я размышляю над проблемой, я, в первую очередь, поинтересуюсь, что о ней думают мои коллеги, соседи и семья. Как они относятся к ней? Затем я сопоставлю свое мнение с тем, что я увижу или услышу с их стороны. Именно здесь социальные нормы или социальные сети могут оказаться чрезвычайно эффективными. Волновой эффект, который передается от человека к человеку и обеспечивает ощутимые, положительные социальные действия, приобретает ключевое значение.
«Главное препятствие для решения проблемы дестабилизации климата заключается в нашем мышлении«,
– Пэр Эспен Стокнес
Есть замечательное исследование, которое воспроизводилось много раз. В исследовании приняли участие около 4 000 семей. Первой тысячи семей было предложено сохранить энергию или электроэнергию, потому что это устойчивое и правильное решение для планеты. Вторую тысячу семей попросили сохранить электроэнергию для будущих поколений. Третей тысячи семей рассказали о том, сколько они могут сэкономить на оплате коммунальных услуг, если они сократят свое потребление электроэнергии. Четвертому поколению рассказали о разнице в потреблении энергии между ними и их соседями. Из этих групп неизменно четвертая группа – движимая социальными нормами и социальными сетями – выходит на первое место. Нам следует применить это на практике. Существует компания под наименованием «Opower», которая занимается этим.
Вы добьетесь гораздо большего воздействия, если люди будут видеть, что отношение к проблеме изменения климата исходит от кого-то, кто похож на них или состоит с ними в одной социальной группе, чем если бы такое отношение исходило от кого-то извне. Если мы сможем изменить звено, передающее информацию, сменив климатолога, либерального политика или кого-нибудь еще на человека, который имеет с ними много общего, это будет отличный подход к привлечению людей.
Также предстоит много работы в направлении подталкивания. Если необходимо приложить много усилий, чтобы выяснить, какой автомобиль, продукты питания или транспорт оказывают наименьшее негативное воздействие на климат, то люди склонны просто выбрать один из вариантов по умолчанию по причине чрезмерной нагрузки на их внимание. Таким образом, мы могли бы создать по умолчанию экологически чистый вариант, при котором, если я не заблуждаюсь, в любом случае будет выбран наиболее энергоэффективный вариант. Это отличный способ повлиять на поведение некоторых людей и, таким образом, уменьшить их диссонанс.
Дж.С.: У вас есть пример того, как это работает?
П.Э.С.: Конечно. Представьте, например, шведский стол, и первое, что вы видите, это мясо. И Вы, как правило, налегаете на мясо и, тем самым, существенно благоприятствуете выбросам углерода. Если тот же «шведский стол» обустроить так, что первым, что вы увидите, будет салат или овощи, тогда люди будут потреблять гораздо меньше мяса. Или вы можете дать людям меньшие тарелки или убрать подносы из кафе. Люди будут склонны набирать меньше еды и создавать меньше мусора. Это всего лишь несколько примеров того, как изменить нашу «архитектуру принятия решений» – ситуацию, в которой мы ежедневно принимаем решения.
Подталкивание и социальные нормы также могут иметь большее воздействие при условии их совместного использования с повествованием положительных, привлекательных историй. История конца света отталкивает людей. Но есть и другие истории, которые кажутся более привлекательными. Например, история более разумного, более ресурсосберегающего развития, согласно которой мы сокращаем отходы, улучшая нашу жизнь. Эта история хорошо вписывается в мировоззрение деловых людей.
Другое дело, что то, к чему мы действительно стремимся в жизни – это не нажить как можно больше материальных благ, а хорошая жизнь. Понятие «хорошая жизнь» включает в себя лучшие взаимоотношения, лучшие рабочие места и связь с природой. Это история счастья.
Другая история заключается в переходе от доминирования над природой к разумному использованию того, что было создано Богом. Это – этическая история. Некоторые называют это экологизацией религии, как это сделал Папа в своей энциклике, в которой он говорит о том, что следует заботиться о творении Божьем. А еще история о возрождении дикой природы – изменение представления о природе как ресурсе в виде экосистемы, которой мы можем помочь и которую мы можем улучшить при помощи реинвестирования в природный капитал.
В некоторых людях одна история находит больший отклик, чем другие. Но чем больше мы говорим об этом, тем четче наше представление о будущем обществе без разрушения климата. Если люди стремятся к подобному будущему, они приводят свою жизнь в соответствие с историей, при этом их восприятия, побуждения к действиям и социальные сети начинают меняться соответственно.
Дж.С.: Как Вам удается, понимая природу человеческого сопротивления, сохранять надежду?
П.Э.С.: Хороший вопрос. Существует несколько форм надежды, которые носят пассивный характер: Кто-то решит эту проблему технологическим путем и в скором времени волшебным образом удалит CO2 из воздуха. Эта надежда зависит от своего рода магического, технического решения. Существует также более активная, оптимистичная надежда: Если мы просто будем бороться достаточно активно, мы изменим общество в лучшую сторону.
Я надеюсь, что это не зависит от того, что происходит вокруг меня, но основано на моих внутренних ценностях. Я делаю эту работу, потому что она соответствует тому, кем я являюсь. Таким образом, это скорее вопрос характера и стиля, а не ожидания или зависимости от краткосрочных успехов.
Возможно, этот тип надежды менее оптимистичный, поскольку, должен признать, я не знаю, чем это закончится. Но, с другой стороны, я независим от того, как будут разворачиваться события, поскольку я хочу быть частью перехода в любом случае.
Мне доставляет радость действовать сегодня. Это вызывает у меня чувство удовлетворения, потому что я вношу свой вклад. Я не жду пассивно решения и не рассчитываю на то, что мой вклад каким-то волшебным образом решит проблему. Я часть чего-то большего. Кроме того, ощущая эту связь с большим призывом к действию, пропуская все через себя и работая над собой, я ощущаю связь с воздухом, обществом и переходом в целом. Это дает мне чрезвычайно сильное ощущение вовлеченности, участия, обоснованности и целеустремленности.
Перевод осуществлен CAN EECCA, оригинал статьи — по ссылке.
